Меня в нашей деревне Охотничком называют. Нет, нет! Только не подумайте, что я действительно по полям и лесам с ружьем бегаю и зверей-птиц пугаю. Я, быстрее, тихопомешаный. Мне бы с удочкой где-то на берегу речки посидеть или на тихом лесном озере порыбачить. А к оружию меня никогда не тянуло. Когда-то даже старшина в армии говорил: "Если бы все, Петруха, так как ты стреляли, то нам ни заводов, ни фабрик не понадобилось бы.
У нас столько зверья расплодилось бы, что мы могли бы раз в три года такое сафари для заморских богатеев устраивать, что за вырученные деньги три года после того жили бы, припеваючи... А там снова зверья развелось бы."Вот и в тот раз, а это как раз накануне Рождества было, собрался я окуней на реке половить. Вы можете не поверить, но у нас такие окуни иногда попадаются, что в лунку не влезают. Не хотят в нее лезть, хоть плач! Так и гуляют по реке с нашими блеснами и мормышками.
Из дому я вышел, как только рассвело. До реки ведь два шага всего. Потому и спешить особенно не надо.
Но только я калитку за собой закрыл, смотрю - на луже, напротив моей избы, что-то на льду копошится. Я аж присел от неожиданности.
Присмотрелся внимательно, а это дикий кабан фигурным катанием занимается. Скользко ему на льду, вот он никак на все четыре стать не может. На передние поднимется - задние в разные стороны разъезжаются. А на задние станет - передние скользят и он рылом лед пашет. Чудеса, да и только! Такого и в кино не увидишь. А ледовое поле не маленькое. Никак кабану самостоятельно из него не выбраться...
Смотрю я на то бесплатное зрелище, а наша ментальность, занудливая такая, начинает мне на ухо нашептывать: "Это же сколько мяса дармового как раз к празднику привалило! Неужели, оставишь?!. Неуж-то, в бочонок его не сложишь?!."
Ну уж, нет! Это уж дудки! Такого оставлять никак нельзя! Век себе не прощу, если оставлю! Но как же ты его возьмешь? Ведь это мясо все еще кучи держится. А у кучи этой, которая кабаном зовется, еще и клыки огромные. А у мене, кроме пешни да удочек зимних, ничего нет…
Но не оставлять же такого кабана! Забыл я тогда и о том, что своего кабанчика заколол только недавно. Что к празднику есть и окорок, и колбасы, и сальца-мясца достаточно. Но потянуло на дармовщинку - спасу нет. Не оставлю - и все!..
Вспомнил я тогда, что у кума Ивана ружье есть, и помчался к нему.
- Собирайся, кум, быстрее, - еле переводя дух, кричу ему с порога, - кабан напротив моей избы на льду застрял! Бери быстрее ружье, и прибегай. А я побегу охранять, чтобы кто другой на свежину не позарился!..
Бегу к луже, а пакостный мой внутренний голос опять мне шепчет: "Кабана ты нашел? Ты. А кто его пристрелит? Иван пристрелит. Значит, и добыча его... А отдаст ли он тебе хотя бы половину? Кто его знает?.. Может и четвертинкой обойтись… А може и вовсе ничего не дать. Иван, он такой..."
И что бы вы думали? Доконал-таки меня тот проклятый внутренний голос. Бегу, и думаю: "Это же я кабана нашел! Я!!! А Иван только придет, стрельнет, а потом отдаст ли половину? На что-то большее и претендовать нечего. Хотя бы половину... А если отдаст только хвост да уши?..."
"Нет! - думаю. – Надо как-то самому управиться".
А как ты с ним сам управишься, если только пешня в руках? Но пешня у меня добротная! Крепкая. Сам делал. Для себя, не для кого-то... Управлюсь!
Вот с такими мыслями подлетаю я к кабану, где и смелость взялась! да с разгона – гах-х его пешней по голове...
С таким же успехом я мог би и железнодорожную рельсу ударить. Ручка моей пешни треснула сразу же, и в руках у меня остался только небольшой ее обломок. Сама же пешня отлетела куда-то в сторону и покатилась по льду еще дальше. А сам я с разгона так и шлепнулся прямо под кабана. Ногами вперед. А ему хоть бы что! Будто не по голове ему врезал, а только по щетине погладил. Только и того, что лишний раз поскользнулся и на передние ноги упал.
Ох и вату, ох и вату делали раньше! Теперь что? Теперь настоящая ерунда, а не вата. А та, которая раньше была, возможно, мне и жизнь тогда спасла. Ведь загнал тогда кабан свои клыки в мои ватные штаны. Как раз в то место загнал, где... Ну, сами понимаете. Сантиметров тридцать пять выше колен. Как раз посредине. Если бы не та вата, то мог бы и наследников больше не иметь...
А кабан увяз своими клыками в моих штанах, и оторваться не может. Ох, и началось же тогда у нас фигурное катание! Только теперь уже – парное. Это была произвольная программа, где в роли более сильного партнера выступал, конечно же, кабан. Ведь это он меня по льду возил. Я только отбивался, насколько мог.
- Отпусти, проклятая скотина! - хрипел я время от времени не своим голосом, пытаясь выбраться как-то из-под кабана.
А он меня водит, водит... Да все кругами, кругами… То широкими, то совсем узенькими.Да об лед то лопатками, то тазом, то ребрами…
- Куви-куви-и! - визжит не менее меня перепуганный кабан. Но даже мои ватные штаны ему не в состоянии помочь. Ноги его на них не задерживаются. А клыки свои из них он никак вытащить не может. Вот так и ведет мене дальше, как в самом душевном танце...
-
Кабан головой мотает. Мотает и лупит мною о лед, словно лунку в нем пробить собирается. Хорошо, хоть лед достаточно толстым был. А то утопила бы нечисть лесная. Пропал бы ни за что, ни про что! А пятую точку мне тогда так набил, что я после того месяц сесть не мог. Еще и вся спина в синяках была. Да и на голове шишек хватало...
Долго ли так кабан надо мной измывался, я и вспомнить не мог. Не до того было, чтобы на часы смотреть...
Но прибежал-таки кум Иван. Я уж о нем и забыл совсем. Прибежал, стал невдалеке, и не знает, что делать.
- Стреляй, - кричу, - куманек, не то он меня разорвет!..
- Да как же стрелять, - чуть не плачет кум, - если вы, как одно целое? Куда не выстрелишь - в тебя попасть можно.
- Стреляй, куда хочешь, только убери его от меня! Стреляй, а то надолго меня уже не хватит!..
Изловчился-таки как-то кум, да будет благословенна мама его (хотя и зловредная она женщина!), изловчился и выстрелил кабану прямо под ухо. Не долго и дрыгался после того. Затих. Кабан, конечно, затих.
Я? А что я? Я к тому времени тоже уже достаточно тихим был. Слова вымолвить не мог. Но не потому, что кум в меня попал. Обошлось, слава Богу! Но никак поверить не мог, что от напасти такой спасся...
Как там кум клыки кабаньи из моих ватных штанов вытаскивал, о том я вам не расскажу. Вроде видел, но как бы и не видел... Не помню. Будто и не со мной это было. Главное, что освободил меня кум, за что я ему до самой смерти благодарен буду.
Сел я на льду. Отодвинулся от кабана подальше, а встать на ноги не могу. Все тело дрожит, трясется, будто в лихорадке, и болит нестерпимо, словно его через мясорубку пропустили.
Увидел Иван, в каком я состоянии, и пошел домой за санками.
- Сиди, - говорит, - дурак старый, здесь и сторожи своего кабана! А я за санками пойду и «Скорую помощь» тебе вызову.
- Не надо, - кричу ему, - скорой помощи! День-два отлежусь, и заживет все, как на собаке. Кости, вроде бы, целые, а синяки и шишки сами сойдут.
Кум не сам за мной вернулся. Со своими сыновьями пришел. Они нас с кабаном и доставили прямо ко мне во двор. Меня пацаны везли, а с кабаном Иван и сам как-то управился.
Какими только словами не обзывал меня кум, когда помогал раздеваться и на кровать меня укладывал! Я таких слов отродясь не слышал. Ни в одном словаре таких не найдешь! Даже жена моя, которая за словом в карман никогда не лезет, и та не могла свои пять копеек вставить...
Кабана кум тогда поделил по-братски. Оставил мне половину. Еще и клыки на шнурочек нацепил и на память мне подарил. Носи, мол, на шее, и всегда помни, насколько ты глуп в свои сорок с чем-то там лет...
Эта история быстро по деревне разошлась. А как же иначе? На то она и деревня, что никаких секретов в ней не утаишь. Но на кума своего я не обижаюсь. А, может, это сыночки его о моем приключении всем растрезвонили? Ведь так тогда смеялись, что аж за животы держались. Боялись, что лопнут.
С того времени мене только Охотничком и называют. И старый, и малый только так и зовет. Даже соседки Насти внучек, которого без года неделя как от горшка отлучили, и тот, пакостник, как меня увидит, так и пристает:
- Лозказите, дядя Охотницек, пло кабана...
Так что, уважаемые друзья-рыболовы, если вам когда-то попадется кабан на льду, десятой дорогой его обойдите. Не испытывайте судьбу. Она ведь не всегда нам наши глупости прощает.
