Фото Анатолия Маилкова Случай этот с одним из наших поселковых рыбаков произошел давно. И что, кажется, его тормошить, коль все знают. Но иногда у костра, в избушке, за рюмочкой возьмет и всплывет у кого-нибудь в голове эта история.
Кончилась зима, но в наш северный край еще часто возвращалась стужа.
В это время на снегоходе можно было забраться в самые потаенные места. Этим и решил воспользоваться Алексей Кобелев, крепкий деревенский мужик. Выдалось у него несколько дней свободного времени и поехал он на далекое озеро Тимка. Напарника не нашлось, поехал один.В те времена щупальца дорог леспромхоза еще были довольно короткими. Так что все хорошие озера оставались доступны лишь немногим. Пешком далеко, а буранов в поселке всего несколько штук. И естественно, что озеро это было до самых краев наполнено окунем и щукой. Не с мизинец, а настоящих горбачей, до полуметра величиной, а про щук и вовсе нечего говорить – крокодилы, да и только.
Выехав рано утром, Алексей только к вечеру добрался до места – где-то болота не промерзли как надо, да и просеки изрядно завалило сухостоем, без пропилки не проедешь. Кроха-избушка, всего-то пять венцов, встретила гостя приветливо. Печурка, проглотив порцию дров, враз нагрела маленькое помещение. И наш рыболов блаженствовал там, пока в маленькое окошко не постучался рассвет.
Избушка, в которой находился Алексей, стояла на берегу озера Еловое, до Тимки от него всего два километра, десять минут на буране. Не успел нажать на газ, и вот оно, озеро. Бур в сильных руках и уже блесенка в воде. Глубина метра полтора, почти сразу резкая поклевка. Здоровенный окунь с великим трудом появляется на льду. У него вырывается глаз, и блесна с такой насадкой падает в лунку. Тут же хватка, скрип лески на все озеро и полосатое чудовище хватает ртом воздух. Дух перехватывает от такой рыбалки. Полчаса времени, и штук сорок горбачей хлопают хвостами по льду, ни одного маленького, чтобы насадить на рогатки.
Надо менять место, а то иначе без щук останусь», – размышлял Алексей. Но и в других местах ловились только большие, попалось всего пять трехсотграммовых окуньков. Поставил на них жерлицы и решил попить чаю. Буран резво побежал к берегу, но когда до него оставалось всего-то метров семьдесят, лед начал крошиться и оседать. Снегоход нырком пошел ко дну. Его передняя часть скрылся под водой и, по всей видимости, лыжа уперлась в дно, а задняя часть продолжала держаться за кромку льда и прицепленные сани. Алексей успел вовремя вывалиться на лед, почти не замочившись. Невзирая на боль, а падение было болезненным, Алексей подполз к полынье, отжал язычок фаркопа, тихонько потянул на себя волокушу, отодвинул ее подальше от полыньи и с вздохом отчаяния проводил взглядом рухнувший на дно буран. Только кончики руля торчали над парившей водой. Складывалось впечатление, что буран провалился в промоину, так как лед по краям полыньи был крепким.
Первым делом Алексей развел буйный костер, поставил кипятиться чай и стал сушиться. Он понимал, что у него всего лишь два варианта, как действовать. Можно встать на лыжи и топать домой, но тридцать километров за день не одолеть. Да и пока дома найдешь кого-нибудь с бураном, все же работают. На это уйдет неделя. А небо вон как выяснило, врежет тридцать градусов, выпиливай потом технику.
Второй вариант – одному поднимать буран наверх. Веревки толстой много, надо мудрить что-то вроде лебедки. Будем считать, что буран в колодце, значит, над ним надо сооружать ворот с рычагом, за который крутить, в воде-то он легко пойдет. А появится на свет, потяжелеет, и как его сдвигать вперед, это уже будет проблема. Думай, голова, раз смог утопить, значит, должен и достать.
Напившись крепкого чаю, Алексей взялся за дела. Хорошо, что пила и топор в санях лежали, а то ножом много не наделаешь. Остатки дня и часть ночи он трудился до пота. Навалил сосенок, распилил их как надо, поработал топором, что-то прибил гвоздями, ну почти троянский конь у него получился. А морозец не на шутку разыгрался, изо рта пар, на небе звезды, на севере сполохи сияния, над лесом поднимается луна. Светло как днем, да самое главное – лед намораживается.
Алексей решил, что надо просверлить лунку ближе к берегу, туда опустить по диаметру кол, к которому прибить поперечину и получится ворот, только крути. А зад бурана надо подцепить длинным бревном и поднять, сколько хватит сил. Где бы еще две руки взять? Может, к утру кто-нибудь из рыбаков подъедет, разводил свои мысли Алексей, хотя четко понимал, что среди недели никто сюда не заявится.
Силы не безграничны, и когда все дела были сделаны, он решил заночевать прямо тут, благо дров хоть отбавляй. Нарубил лапнику, сварил уху, достал полулитру, налил полкружки, жахнул, крякнул и принялся орудовать ложкой. После всего, обогретый костром, он смотрел на ночное небо и не предавался унынию. А вокруг него все жило, трещали лед и деревья в лесу, по небу нарезали круги спутники, тени от деревьев двигались вместе с луной, где-то далеко-далеко завывали волки, а на свет костра подлетела сова и села недалеко на сухую елочку. Лежишь спиной к костру, замерзает лицо, а если перевернешься, то холодно спине. Так, то просыпаясь, то засыпая, Алексей дотянул до рассвета. Там чай, бутерброды с салом, сила-то понадобится. Потом как лошадь впрягся в узду и потянул по льду свое детище к бурану, разрубил пошире полынью, просверлил впереди утонувшей техники лунку, наладил на вороте веревку, чтобы хватило до бурана. А потом пришел в ужас. Как же он привяжет ее к лыже, она же под водой? Кошку сделать не из чего, руками не дотянешься. Мороз не менее двадцати. Алексей угрюмо пошел к костру. Ну должен же быть выход – ломал он голову. Вариант, похоже, один – надо раздеваться до гола и лезть в воду, потом бегом к костру. Купаются же моржи и ни шиша им не делается. Сердце здоровое, водочка есть, перед купанием врежу и после него, может, и не околею. А может, все-таки идти домой, железяка ведь там всего-навсего?
Алексей достал из короба бутылку, налил полкружки, перевернул ее в рот и начал раздеваться. Волосы на теле встали дыбом, оказавшись один на один с морозом. В костер были положены все оставшиеся дрова, пламя поднялось до неба. Алексей сунул босые ноги в валенки, накинул на плечи суконку и побежал к воде. Там он даже не стал раздумывать, взял веревку в руки, скинул с себя куртку и валенки и съехал в прорубь. Руки все равно не дотягиваются до лыжи, надо нырять. Окунувшись с головой в ледяную воду, он нащупал лыжу и привязал к ней веревку на три узла, как пробка выскочил наверх, влез в валенки, накинул на себя куртку и побежал к костру. Когда до него оставалось совсем немного, почувствовал, что теряет сознание, все поплыло перед глазами. Пришел в себя уже одетым, как он это сделал, не помнил. Горячее пламя лизало руки и лицо. Он тут же потянулся за водкой, и новые полкружки покатились в желудок. Когда голова стала соображать, понял что был на волоске от смерти. Тепло костра и выпитая водка растормошили его, у него проявился ужасный аппетит. Плотно поев, Алексей взялся, кажется, за совсем безнадежное дело. И ведь победил! Через час «мытьем и катаньем» он поднял утопленника на лед, ценой неимоверных усилий по гладкому льду подтащил технику к костру, где слил с картера воду, промыл бензином карбюратор, просушил магнето и через три часа завел его. Мало того, он еще три дня рыбачил на озере , наловил целый воз окуней и щук. Благополучно вернулся домой. И по сей день здравствует. Пока такие мужики в России еще не вывелись, ничем нас не одолеть!